Минус на минус дал плюс. Прошу любить и не жаловаться.
— Судари коллеги, перед нами Судьбокрут.
Дурацкое словцо как нельзя более подходило твари в кольце факелов.
— Не надо крутить пальцем у виска. Я в здравом уме и трезвой памяти. Если моя квалификация что-нибудь да значит, я утверждаю: это дитя способно издали дотянуться до Эдварда II, изменив судьбу Его Величества. Приступим?
Втайне Фортунат от всей души желал, чтобы заговорщики сочли за благо покинуть скорбного рассудком товарища с его никчемным демонишкой. Однако Судьбе было угодно распорядиться иначе. Видимо, бессмысленность деяний накладывает на человека определенную печать.
Коллеги, на свою беду, не избежали заразы безумия.
— Приступим, — согласились они.
— В дальнейшей потехе вы принимали непосредственное участие, мастер Андреа. И своими глазами видели результаты действий Судьбокрута. Работу шмагии в преломлении. Если бы не вы с Просперо…
Фортунат помолчал, глядя в окно.
Ночная темень светлела. В зябкой мути порхали розовые перья зари.
— На самом деле я рад провалу заговора. Лично я ничего не имею против Его Величества. Хорошо, что Эдвард II остался жив. Когда вы накрыли лес «черным днем», а мастер дальнего боя Просперо снес защиту… Знаете, с нами Судьбокрут не церемонился, не то что с королем. Там он работал из-под палки, а тут рвался на свободу. Понимал, сволочь: просто так уйти ему не дадут. Вам не хуже меня известно: действие чар, кроме узконаправленных когерентных заклинаний, обратно пропорционально квадрату расстояния. Со шмагией, в ее реализованном виде, эффект аналогичен. Мы находились рядом, деманий был изрядно зол на ловцов…
— Что именно он сделал?
— Полагаю, скрутил наши судьбы в жгут. Прошлое, настоящее и будущее, все варианты сразу. Перетасовал, как колоду карт. Только у Сэптимуса с Элмером он еще и спрессовал судьбу в одной точке континуума: здесь и сейчас. Ничье тело не выдержало бы такого насилия…
— А как же вы остались живы?
— Могу лишь предположить. Берите любой вариант, на выбор. Судьбокруту не хватило сил на троих. Вернее, на пятерых: атака демания включала Ядвигу Швеллер и частично — Мэлис. Я успел закрыться «кисеей». Мне повезло, если это можно назвать везением. У вас есть особые версии?
— Нет. Сведения, предоставленные мне вами и Мэлис, слишком ограниченны.
— Очень любезно с ее стороны…
Юноша, в которого превратился охотник, скроил кривую ухмылку. Встал, заходил по комнате. Тихий скрип половиц. Тихий, скрипучий голос Цвяха:
— Родитель демания — наша очаровательная крошка Зизи. Это очевидно. Но примите во внимание: лилипутка — шмага. Бывшая шмага!
— Я в курсе. Ее «синдром ложной маны» исчез пять лет назад. Подтвердив ваши догадки.
— Но почему Судьбокрут принял облик родителя?! — охотник предвосхитил следующий вопрос колдуна. — А вчера, во время драки, пытался принять мой?…
На миг остановившись, Фортунат в раздумье дернул себя за отсутствующую бороду. Пальцы нащупали гладкий подбородок юноши и соскользнули.
— Проклятие, сплошные загадки! Тут объяснений может быть несколько, а значит — ни одного достоверного. Впрочем, отложим. Меня куда больше интересует другое. Когда мы заставляли демания вторгаться в судьбу короля, он кричал: «У меня не получается! Я могу наоборот…» Эта фраза не идет у меня из головы. Что демон хотел сказать?
Тает запах гари над судьбами Искорки и Тиля. Битва у дома Швеллеров закончилась без жертв. Троица любителей ухи так и не полакомилась варевом из черного петуха отпущения…
Мускулюс вздохнул.
— Пожалуй, я в силах растолковать смысл реплики демания. Но для начала вам следует знать: Янош Кручек здесь, в Ятрице. И парень знаком с нашим замечательным Судьбокрутом.
Малефик нарочно выдержал паузу, дабы полюбоваться изумлением венатора.
Но удовольствие было испорчено: на лестнице раздалась тяжкая поступь Леонарда Швеллера. Контрапунктом уверенным шагам хозяина по ступенькам дробно стучали каблуки второго человека.
— Вы позволите?
Вежливый вопрос шел воздвигшемуся в дверях хозяину дома, как корове седло. Но за дни пребывания в Ятрице колдун успел привыкнуть к новому мастеру Леонарду.
— Прошу вас. Что-то стряслось?
— Ага, — мрачно прогудел Швеллер. — Давай, обормот, излагай…
Слегка посторонясь, он за шиворот втащил в комнату Яноша Кручека. Вид у парня был праздничный: волосы дыбом, рубаха драная, лицо в мелких ссадинах. Будто с ежом целовался.
В глазах — паника. Хоть и пытается держать марку, гордец.
— Прибежал ни свет, ни заря, меня разбудил… Давай про какую-то берегиню орать! Руками машет, ветряк ветряком. Мало что по стенам не скачет, дурила. Я и решил, мастер колдун: берегини по вашей части…
Швеллер ловко повесил масляный фонарь, который принес с собой, на крюк в стене. Разговаривая, кожевник глядел отнюдь не на колдуна, а на Фортуната Цвяха. Оценивал, щурился. Мол, что за гуся мастер Андреа в дом ночью привел? Под конец тирады кивнул своим думам, отвел взгляд. Колдун — человек серьезный, кого ни попадя тащить не станет. Раз пригласил — значит, надо. И более гостем подчеркнуто не интересовался.
Янош же вообще не обратил на Цвяха внимания.
И напрасно.
— Что ж ты, стервец, творишь?! Из дома удрал?! Об отце подумал?!
— Сдурел?! — вытаращился Кручек-младший на «ровесника».
— Ах ты, башка твоя дубовая…
Тело и замашки юнца взяли-таки свое: Фортунат взбесился. Шальная кровь ударила в голову. Подскочив к Яношу, Цвях влепил парню звонкую оплеуху. Янош пошатнулся, чуть не упав, но устоял и в ответ съездил охотника на демонов кулаком по роже, расквасив нос. Быть бы изрядной драке, если бы мастер Леонард и мастер Андреа, знатные миротворцы, не поспешили скрутить «подопечных». Словно по уговору, два здоровяка согнули худосочных драчунов в бараний рог, показали им кузькину мать и растащили по углам.